44 и мимоария
Вне всякой связи с объективной реальностью почему-то вдруг решила оформить в текст ещё одну историю времен туманной юности.
Осенью девяносто третьего года нашу молодую семью и примкнувшую к ней коммуну неформалов постиг серьёзный финансовый кризис. Он, в общем, всю необъятную постсоветскую державу тогда накрыл, но великое видится на расстоянии. Тогда мне казалось, что проблема исключительно в неудачном стечении обстоятельств – кругом страна новых возможностей, а я тут с младенцем на руках просто не понимаю, как этими возможностями прокормиться, если мужа в очередной раз уволили с работы без выходного пособия и зарплаты за три месяца. Ему, правда, предложили подхалтурить в области взлома некой базы данных, но мы это предложение малодушно отклонили, утратив таким образом шанс влиться на равных в ряды новых хозяев жизни.
И так мы сидели без денег и перспектив, зато все в белом и с чистыми руками, подъедали наперегонки с долгоносиком стратегические запасы гречки, разглядывая невооруженным глазом близко подступивший окончательный пиздец.
Спасла нас Ирка Скворцова, широко известная в московской тусовке неформалов под псевдонимом «Скворец». Она в тот год скрывалась у нас от авторитарных родителей, но в какой-то момент долгоносиковая диета едва не вынудила её вернуться под иго матриархата. Антикризисный план был простой: взять гитару, насыпать чертову гречку в жестянку из-под колы и с этим базовым набором инструментов пойти в уличные музыканты. Так и сделали.
Оказалось, что два вечера пения в подземном переходе у метро «Октябрьская» в сумме дают возможность кормить обитающих в нашем теремке безработных панков, хиппи, лесбиянок и косящего от армии санитара питерского морга в течение недели. То есть, несмотря на примитивность, антикризисный план был годным планом.
В этом подземном переходе с нами происходили разные удивительные, а иногда и прекрасные приключения. Мы узнали, что среди бомжей Якиманки есть доктора наук, мы видели, как загадочный незнакомец управляет уличными крысами, нас просили десять раз подряд спеть «Голуби летят над нашей зоной», бритоголовые юноши брызгали слезоточивым газом из баллончика, а почтенный чернокожий старец кидал нам в шляпу полсотни долларов за русский народный фольклор.
Однажды нас остановилась послушать группа молодых мужчин. Посовещавшись между собой, они выслали делегата, который сказал примерно следующее: вы клёво поёте, девчонки, и нам хотелось бы вас поддержать, но денег у нас нет, поэтому пойдёмте с нами в ресторан «Варшава». Мы, разумеется, такой заход восприняли скептически, но делегат пояснил, что всё не так, как мы подумали – на самом деле они музыканты, работают в этом ресторане, и просто хотели бы тоже для нас сыграть. Чёрт их знает, то ли наши юные смешные голоса их растрогали, то ли профессионалы решили мягко намекнуть, как это делается у настоящих музыкантов – в общем, мы согласились и пошли в ресторан «Варшава», благо до него было рукой подать.
Зашли через служебный вход, долго пробирались по узким лесенкам и закоулкам, прокрались в облаках пара вдоль стеночки через огромную кухню и оказались внезапно среди невыносимой роскоши изогнутых дубовых стульев, голубых с позолотой стен и водопадов лепнины «Венского зала». С этой блистательной обстановкой наши подчеркнуто панковские прикиды контрастировали неописуемо остро, в особенности значок компании «Гербалайф» на лацкане потертой косухи Скворца (были такие, со слоганом «Хочешь похудеть? Спроси меня как!»). Видимо, по этой причине населяющая зал публика нас не заметила – мозг приличного человека просто отказывался принимать с рецепторов настолько невероятный сигнал.
Мы дерзко заняли свободный столик, осмотрели господ в разноцветных пиджаках и дам в вечерних платьях, после чего переключили внимание на маленькую эстраду и стали ожидать обещанной музыки, слегка жалея, что согласились на эту авантюру. Потому что – ну что тут этим дубовым стульям и новым русским пиджакам можно сыграть? В лучшем случае Штрауса какого-нибудь, а скорее даже классово близких голубей над зоной. Тем временем наши ребята вышли на сцену, разобрали инструменты, а тот, кто разговаривал с нами, взял микрофон и произнес вступительную речь. Он поприветствовал почтеннейшую публику и сообщил, что играть для таких людей для него, простого музыканта, особая честь и невыразимая радость. Россия, сказал он, смотрит пристально и с надеждой. В особенности же он, простой музыкант, счастлив сыграть персонально для-а-а… Ивана Ивановича! Который присутствует сегодня среди нас лично! Поприветствуем Ивана Ивановича дорогого!
Публика разразилась аплодисментами, одновременно озираясь в поисках таинственного, но явно важного гостя – не меньше генерала или министра, не зря же лабух произносил его имя с таким придыханием. А со сцены грянул упоротый Pink Floyd и на полчаса поглотил красные пиджаки, золотые цепи, вечерние платья и ботфорты взрослых успешных людей. Ничего так слушали, кстати, вникали.
На обратном пути мы похитили на кухне какую-то понтовую булку местной выпечки и в целом тот мой день рождения отметили недурно. Не хуже, чем в иные годы.
Осенью девяносто третьего года нашу молодую семью и примкнувшую к ней коммуну неформалов постиг серьёзный финансовый кризис. Он, в общем, всю необъятную постсоветскую державу тогда накрыл, но великое видится на расстоянии. Тогда мне казалось, что проблема исключительно в неудачном стечении обстоятельств – кругом страна новых возможностей, а я тут с младенцем на руках просто не понимаю, как этими возможностями прокормиться, если мужа в очередной раз уволили с работы без выходного пособия и зарплаты за три месяца. Ему, правда, предложили подхалтурить в области взлома некой базы данных, но мы это предложение малодушно отклонили, утратив таким образом шанс влиться на равных в ряды новых хозяев жизни.
И так мы сидели без денег и перспектив, зато все в белом и с чистыми руками, подъедали наперегонки с долгоносиком стратегические запасы гречки, разглядывая невооруженным глазом близко подступивший окончательный пиздец.
Спасла нас Ирка Скворцова, широко известная в московской тусовке неформалов под псевдонимом «Скворец». Она в тот год скрывалась у нас от авторитарных родителей, но в какой-то момент долгоносиковая диета едва не вынудила её вернуться под иго матриархата. Антикризисный план был простой: взять гитару, насыпать чертову гречку в жестянку из-под колы и с этим базовым набором инструментов пойти в уличные музыканты. Так и сделали.
Оказалось, что два вечера пения в подземном переходе у метро «Октябрьская» в сумме дают возможность кормить обитающих в нашем теремке безработных панков, хиппи, лесбиянок и косящего от армии санитара питерского морга в течение недели. То есть, несмотря на примитивность, антикризисный план был годным планом.
В этом подземном переходе с нами происходили разные удивительные, а иногда и прекрасные приключения. Мы узнали, что среди бомжей Якиманки есть доктора наук, мы видели, как загадочный незнакомец управляет уличными крысами, нас просили десять раз подряд спеть «Голуби летят над нашей зоной», бритоголовые юноши брызгали слезоточивым газом из баллончика, а почтенный чернокожий старец кидал нам в шляпу полсотни долларов за русский народный фольклор.
Однажды нас остановилась послушать группа молодых мужчин. Посовещавшись между собой, они выслали делегата, который сказал примерно следующее: вы клёво поёте, девчонки, и нам хотелось бы вас поддержать, но денег у нас нет, поэтому пойдёмте с нами в ресторан «Варшава». Мы, разумеется, такой заход восприняли скептически, но делегат пояснил, что всё не так, как мы подумали – на самом деле они музыканты, работают в этом ресторане, и просто хотели бы тоже для нас сыграть. Чёрт их знает, то ли наши юные смешные голоса их растрогали, то ли профессионалы решили мягко намекнуть, как это делается у настоящих музыкантов – в общем, мы согласились и пошли в ресторан «Варшава», благо до него было рукой подать.
Зашли через служебный вход, долго пробирались по узким лесенкам и закоулкам, прокрались в облаках пара вдоль стеночки через огромную кухню и оказались внезапно среди невыносимой роскоши изогнутых дубовых стульев, голубых с позолотой стен и водопадов лепнины «Венского зала». С этой блистательной обстановкой наши подчеркнуто панковские прикиды контрастировали неописуемо остро, в особенности значок компании «Гербалайф» на лацкане потертой косухи Скворца (были такие, со слоганом «Хочешь похудеть? Спроси меня как!»). Видимо, по этой причине населяющая зал публика нас не заметила – мозг приличного человека просто отказывался принимать с рецепторов настолько невероятный сигнал.
Мы дерзко заняли свободный столик, осмотрели господ в разноцветных пиджаках и дам в вечерних платьях, после чего переключили внимание на маленькую эстраду и стали ожидать обещанной музыки, слегка жалея, что согласились на эту авантюру. Потому что – ну что тут этим дубовым стульям и новым русским пиджакам можно сыграть? В лучшем случае Штрауса какого-нибудь, а скорее даже классово близких голубей над зоной. Тем временем наши ребята вышли на сцену, разобрали инструменты, а тот, кто разговаривал с нами, взял микрофон и произнес вступительную речь. Он поприветствовал почтеннейшую публику и сообщил, что играть для таких людей для него, простого музыканта, особая честь и невыразимая радость. Россия, сказал он, смотрит пристально и с надеждой. В особенности же он, простой музыкант, счастлив сыграть персонально для-а-а… Ивана Ивановича! Который присутствует сегодня среди нас лично! Поприветствуем Ивана Ивановича дорогого!
Публика разразилась аплодисментами, одновременно озираясь в поисках таинственного, но явно важного гостя – не меньше генерала или министра, не зря же лабух произносил его имя с таким придыханием. А со сцены грянул упоротый Pink Floyd и на полчаса поглотил красные пиджаки, золотые цепи, вечерние платья и ботфорты взрослых успешных людей. Ничего так слушали, кстати, вникали.
На обратном пути мы похитили на кухне какую-то понтовую булку местной выпечки и в целом тот мой день рождения отметили недурно. Не хуже, чем в иные годы.
